Через неделю суд вынесет приговор бывшим заведующей и повару детского сада «Ладушки»
У погибшей в прошлом году от сальмонеллеза 3-летней Сони Карасевой три месяца назад появилась сестра. О которой Сонечка никогда не узнает. «Теперь мы все вместе ходим на кладбище с коляской... Я прошу для подсудимых самого сурового наказания, быть может тогда они поймут то, что мы чувствуем, и то, что нам прошлось пережить», — таким было последнее слово, сказанное Юлией Брылиной, представительницей семьи Карасевых, на судебных прениях
После пятимесячного перерыва в прошлый четверг, 15 сентября, возобновились судебные слушания по дело о «Ладушках». На скамье подсудимых: Наталья Котова, бывшая заведующая детским садом, женщина обвиняется в халатности, повлекшей смерть человека (статья 293 УК РФ) и Ксения Койнова, которая на тот момент работала поваром, ей предъявлено обвинение в нарушении санитарно-эпидемиологических правил, повлекших смерть человека (статья 236 УК РФ).
3 июня 2010 года в детском саду «Ладушки» Карпинска случилась ЧП — массовое отравление: 48 воспитанников и 16 сотрудников дошкольного учреждения попали на больничные койки с одинаковым диагнозом — сальмонеллез. Все, кроме 3-летней Софьи Карасевой, пошли на поправку. 23 июня девочка скончалась в больнице № 40 города Екатеринбурга, так и не приходя в сознание.
28 марта 2011 прошло первое судебное заседание по делу о «Ладушках». Слушания длились до 14 апреля — было допрошено 70 потерпевших, более 15 свидетелей, в числе которых были Раиса Чуркина, начальник карпинского отдела образования, и Сергей Комелягин, главный врач городской больницы; рассмотрено 11 томов материалов дела. На последнем перед перерывом заседании адвокаты подсудимых заявили ходатайство о проведении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы. В заключении первой судмедэкспертизы № 311 от 15 ноября 2010 года говорилось, что между смертью Карасевой и отравлением установлена причинно-следственная связь. Смерть девочки наступила от «тяжелого анафилактического шока в результате пищевой токсикоинфекции тяжелой формы сальмонеллеза».
... 15 сентября 2011 года в зале судебных заседаний, где проходило слушание, было многолюдно. В основном, тут собрались потерпевшие и сотрудники детского сада. Еще до начала слушаний в коридорах здания суда люди гадали о том, каким будут результаты повторной экспертизы. Надеялись, что на этот раз карпинским медикам, которые назначали и проводили лечение больных и Софьи Карасевой, «не удастся выкрутиться и остаться в стороне, а также придется нести ответственность за смерть 3-летнего ребенка». Родители Софьи на заседании отсутствовали: ее отец Павел находился на обследовании в больнице Краснотурьиснка, мама Анна также находится в больнице — с 3-месячной дочкой Катей. Бабушка и тетя Софьи Карасевой не скрывали своего волнения. «Надеюсь, что тянуть уж больше не будут, и так ведь все понятно», — считает бабушка.
Главный ответ, которого ждали от повторной экспертизы, похоже, удовлетворил всех собравшихся. После того, как судья зачитала заключение, сделанное комиссией повторной экспертизы, по залу прошла волна облегченных выдохов — смерти Сони Карасевой можно было бы избежать, если бы не врачебная ошибка. Установить же прямую причинно-следственную связь между отравлением и смертью не представилось возможным. В официальном документе сказано: «смерть ребенка наступила в результате сочетания двух основных патологических процессов: кишечной бактериально-вирусной инфекции сальмонеллеза, ротовирусной инфекции и аллергической гипертермической реакции на внутривенное введение 6 июня 2010 года лекарственного препарата „Реополюгликина“...».
После оглашения заключения экспертизы суд объявил перерыв до трех часов дня. Далее состоялись судебные прения, перед этим суд спрашивал у пострадавших, находившихся в зале — какое наказание они хотят для подсудимых? Ответ был одинаков — на усмотрение суда. Только представительница семьи погибшей Сони Карасевой Юлия Брылина была категорична — вынести самый суровый приговор. Государственный обвинитель Ольга Колоколова, заместитель прокурора Карпинска, настаивала на том, чтобы признать подсудимых виновными и назначить наказание: Котовой в виде двух лет лишения свободы в колонии-поселении, Койновой в виде трех лет, но отсрочив его исполнение до достижения ее ребенком 14-ти лет.
«В смерти Софьи мы не виноваты»
Подсудимые сказали свое «последнее слово». Слушания по делу о «Ладушках» закончились
В понедельник, 19 сентября, в девять утра суд выслушал Наталью Котову и Ксению Койнову. В зале судебных заседаний судья, представитель семьи Карасевых, секретарь, адвокат подсудимой Котовой, сами подсудимые. Пострадавшие и их родственники, а также гособвинитель в последнем судебном заседании не присутствовали.
Первой начала бывшая заведующая детским садом «Ладушки» Наталья Котова. На всех предыдущих заседаниях женщина стойко держалась — ее голос был твердым, взгляд невозмутимым. Но в день «последнего слова» Котова едва сдерживала слезы, и хотя она зачитывала свою речь по заранее приготовленной бумаге, путалась и запиналась. Наталья Григорьевна говорила о том, что, действительно, допустила ошибку — плохо контролировала сотрудников, это и есть, пожалуй, единственная ее вина. Говорила и о том, что, скорее всего, «повара не ставили зразы в духовку, как это положено, а просто поджарили их, что и стало причиной отравления».
— Я не могла вести постоянный контроль, не могла всегда быть на кухне. Не досмотрела — это моя вина... Да, я отвечаю за жизнь детей, но только тогда, пока они находятся в детском саду. В смерти Софьи я не виновата — я не могла произвести никаких действий, которые бы повлияли на жизнь ребенка, когда он находился в больнице. Девочка погибла в результате неправильного лечения — введения «Реополиглюкина», это показала повторная экспертиза... Я прошу суд принять в отношении меня справедливое решение...
Второй возможность высказаться суд предоставил Ксении Койновой. Девушка плакала на протяжении всей своей не долгой речи, которую начала, как и на прошедших слушаниях, со слов сожаления и прощения за произошедшее. Без заготовленных шпаргалок Ксения стала говорить свое «последнее слово».
—Я прошу прощения. Как могла, так и работала. Мы все делали правильно. И зразы в тот день я запекала в духовке. Готовила я их не первый раз, и на внешний вид они ничем не отличались от прошлых. А на то, что заведующая говорит, что температура в духовках была достаточная, я отвечу — дверь в духовке не закрывалась. Подпереть мы ее ничем не могли и пока блюдо запекалось, были вынуждены стоять и придерживать рукой... Я виновата в отравлении, но не в том, что случилось с Софой... Я ее знала, общалась с ней... Кто бы мог подумать, что ее больше не станет... Не только мы виноваты в случившемся, но и врачи тоже. Я прошу прошения...
